<!--HTML--><style>
@import url('https://fonts.googleapis.com/css?family=Cuprum');
</style>

Как часто среди безликого потока человеческих жизней мы вдруг, нечаянно, встречаем потухшие глаза? Как часто, не задумывались? От столь интимного столкновения заливаемся румянцем и смущенно опускаем взгляд, чувствуя некий дискомфорт. Что-то екает внутри, словно в ответ - то ли из жалости то ли из солидарности. Но мы никогда не замечаем тоски специально, игнорируем ее намеренно, заполняя бездонную пустоту космическим мусором. Для Джейн Валентайн с некоторых [известных только ей] пор это состояние превратилось в перманентное, его можно смело возводить в постоянную величину. Это как жить в половину силы, сохраняя энергию для чего-то более важного, спрятанного глубоко в подкорках подсознания. Но знаете, что самое странное? Она не достаточно хорошо ладит со своим моральным и физическим состоянием, не достаточно для того, чтобы обнаружить в своем идеальном мире прореху, задрапированную под иллюзию контроля над ситуацией. Визуально все это действительно выглядит чудесно. Отныне Стивен - [второе] трепетно любимое ею имя. Она по дешевке продала филигранный муляж своих временно атрофированных чувств и даже не заметила подлога. Однако с другой стороны встретить надежного, заботливого, настоящего мужчину, который к тому же носит отглаженные белоснежные сорочки и вкусно пахнет солидным парфюмом, согласитесь, большая удача, особенно в наше алчное время. Но дело даже не в том, какие часы он носит на правой или левой руке, и на какой машине ездит, а в том, что рядом с таким мужчиной не стыдно пойти по жизни рука об руку, рядом с таким мужчиной чувствуешь защищенность, он как гарантия стабильности / знак качества. В нем она ценит каждую мелочь от кончиков волос до кончиков пальцев, а он готов носить ее на руках, без громких драм и душевных терзаний. Говорят, что мужчины и женщины с разных планет - даже если это и так, даже если они не всегда понимают друг друга с полуслова - их планеты с разных орбит и полюсов сосуществуют в мире и согласии, в единой солнечной системе. Все вокруг считают их красивой парой, которая составляет гармоничный союз схожих кармических аур, впрочем, называйте это как хотите, с какой стороны не взгляните. Это тот самый идеальный компаньон, рядом с которым можно спокойно засыпать по ночам, согреваясь в крепких объятиях, а утром не бояться пробуждения в унизительном одиночестве на холодных подушках. В тебе приятно мурлыкает и урчит полная уверенность в завтрашнем дне. Сегодня он слепо доверяет твоему вкусу вплоть до выбора новых штор, ты украшаешь его личное пространство своим присутствием, заполняешь его холостяцкое логово шлейфом любимых духов и расставляешь комнатные цветы в горшочках, а завтра он опускается перед тобой на одно колено и делает долгожданное предложение. Кажется, что о такой любви поют в песнях и пишут в книгах, но если копнуть глубже, вы встретите ее за каждой дверью. На протяжении двух лет их отношения развивались складными поступательными движениями, Джейн давно готовила себя к помолвке как к формально свершившемуся факту. Она мудро и терпеливо склоняла Стивена к ответственному шагу, не давила, а мягко подталкивала в нужную сторону, и даже спелась с его родней, совершенно ее очаровав и влюбив в себя окончательно и бесповоротно. На месте руин наконец удалось навести идеальный порядок, распланировать жизнь, которая приобрела настолько правильные очертания, что по ним можно было рисовать контурные карты. Вы спросите, чего еще можно желать? Можно, знаете? Можно, когда в один прекрасный момент все заветные мечты сбываются, твои аппетиты растут и множатся, ты хочешь большего или другого. В один прекрасный день Джейн немного расклеилась, неожиданно притворившись кактусом, когда речь зашла о предстоящей свадьбе. Внутри ее нравственной пустоты слабо тлеют сомнения и не отпускают, размагничивая стрелки всех моральных компасов. Говорят, ее временный психоз по симптомам похож на самую обыкновенную предсвадебную лихорадку, однако она может дать этому вполне конкретное имя. Проклятый Майкл Престон.

Она быстро спускается по лестнице, небрежно запахивая полы махрового халата. В редкие дни ее будущий муж бывает дома по утрам, обычно до позднего вечера пропадает на своей любимой работе, что порой является причиной ее ревности. Но сегодня был особенный день [и не потому, что жених решил позавтракать дома]. Лязгнули замки, щелкнули пружины, хлопнула входная дверь, когда из коридора можно было расслышать два голоса. - Милый, у нас гости? Но невысказанный до конца вопрос повисает в воздухе, потому что из ее головы моментально вылетают все заготовленные фразы, мысли роем вьются в хаотичном порядке путаясь и ускользая, а словарный запас резко сужается до нуля всего лишь потому, что некто заставляет ее застыть прямо на ступеньках, похолодевшими пальцами вцепившись в перила до побелевших костяшек. Она чуть было не оступилась, пошатываясь на подкосившихся ногах. Человек, из-за которого ее сердце билось во сто крат чаще / вырывалось из груди от звука его имени, изнутри переламывая ребра по частям; человек, из-за которого ее сердце тысячу раз останавливалось, падая в пятки и разбиваясь на осколки / крошась в песок, сейчас без объявления войны ступил в зону ее комфорта, в ее крепость, на запретную территорию, на которой отныне она не чувствовала себя в безопасности. В ее глазах читается настоящая паника, с ней уже микро инфаркт миокарда случился, она побледнела так, будто от лица резко отхлынула вся циркулирующая по капиллярам кровь. Кажется, прошла условная вечность, но ощущать себя в его присутствии оплеванной школьницей Джейн Валентайн до сих пор не разучилась. Это ведь так глупо и смешно до слез - забывать, как дышать, как будто все внутри онемело, горло отекло, а ты не можешь произнести ни единого звука в момент первого оцепенения. Кажется, Майкл Престон выглядит не менее удивленным, что вроде ставит их в равное положение, но Джейн вдруг начинает злиться. Забавно, куда девается женская логика, когда ты ненавидишь его каждой клеточкой тела, каждой своей частичкой желаешь избавиться от наваждения, прогоняешь прочь, а потом сползая по стене тайком мечтаешь увидеть его хотя бы одним глазком, глубоко в душе даже ждешь, когда он снова появится на твоем пороге. Скажете, противоестественно любить того, кто не любит тебя? Что это - заболевание, а панацея - время? Вовсе нет. Нет, он говорил ей о любви, но все его красивые обещания обесценивались до гроша в постели с очередной прекрасной незнакомкой. А знаете, что самое страшное? Ты понимаешь, что если он поманит за собой, ты пойдешь хоть на край света. Это вообще уголовно наказуемо? Это позволительно: быть настолько слабой и сломанной? Когда прячешь телефон, чтобы случайно не набрать до боли знакомый номер, лишь бы услышать его голос и в очередной раз забыть чужой запах от его куртки, навсегда вытравить из сердца нацарапанное на нем ржавым гвоздем клятвенное обещание иметь гордость. Нет. Ее взгляд черствеет, она смотрит на него сверху вниз, почти что презрительно, со злостью, которая пузырями вздувается от кипения, переполняя внутренние сосуды. Есть какое-то смутное торжество, что он не единственный мужчина, которого она смогла полюбить. Она поправляет волосы так, чтобы сверкнуло обручальное кольцо и слушает, как Стивен представляет их друг другу, а у самой будто в ушах застрял целый пуд ваты. Ей бы взять себя в руки, соорудить на лице улыбку, но вместо этого ее ноги словно вросли в пол. - Майкл, - кивает она, чувствуя, как все стены медленно рушатся. Любое неосторожное движение выдаст ее со всеми потрохами. Она искренне надеялась, что все, связанное с его именем, давно затянулось корочкой, покрылось тонким слоем инея, застыло в причудливых изящных узорах, но как можно в одно мгновение растопить все ледники Антарктиды? Она забыла, что через месяц выходит замуж за идеального мужчину и что сегодня она встречается со швеей своего свадебного платья для окончательной примерки - забыла, что после него мир не треснул пополам, не разделился на до и после, она просто движется по прямой линии, оставляя эту точку в параллельной системе координат, пересекаться с которой ей страшно. - Мы знакомы, - поясняет она, смущаясь так, будто оправдывается перед мужем за случайную интрижку, и буквально всеми нервными окончаниями ощущает, как горят уши. - Помнишь, я рассказывала? Она кладет ладонь на плечо своему жениху, бросая настолько острый взгляд в сторону Престона, что будь он материальным, проткнул бы его насквозь. Она злится и вскидывает брови в изумлении, потому что ей не нужны личные конвоиры, тем более те, что вынуждают ее вести себя противоестественно. Они со Стивеном тысячу раз это обсуждали, а сейчас она побоялась передумать. - Приятно было тебя увидеть, но мне не нужна охрана, я в тебе не нуждаюсь, - произносится на одном дыхании, как-то лично, как автоматная очередь. Она закусывает губу, анализируя сказанное. Как хотелось задать миллион вопросов, но не здесь, не сейчас, не теперь.[SGN]

в сердце пряный красный сок размоет землю под ногами
новый выдох, новый вдох его не описать словами
   
первый шаг навстречу ей ты слышал как она шептала
и разорвались холода, и наконец, она настала, весна

[/SGN]
[AVA]http://funkyimg.com/i/2iPqt.png[/AVA][NIC]Jane Valentine[/NIC][STA]LIBERIAN GIRL[/STA]

Джейн слишком мягкая, чтобы вежливо отклонить ненужную заботу жениха, у него без пяти минут мания, а у его будущей жены без пяти минут обморок, когда Стивен, не желая выслушать ее доводов против, отвечает на телефонный звонок; Джейн едва заметно хмурится. Нахождение в одном помещении с Майклом ощущается ею излишне тонко, излишне мучительно. Джейн слишком слабая, что счет идет на минуты, секунды, мгновения и если она еще хоть немного задержит дыхание, как сейчас, то непременно задохнется. Она пойдет на огромные риски, если струсит, [а она обязательно струсит] уступит Стивену, возненавидит себя за малодушие. Внутри схлестнулись противоречивые чувства, когда страшно хочется признаться "я скучала, Майкл", однако мимолетное желание легко спугнуть, отбить намертво одним резким словом, что острее ножа; а ее имя нисколько не звучит как Дэвид Коперфильд - сквозь глухие стены никак не пробиться. У Майкла вполне цветущий вид настолько, что ты, Джейн, идешь с ним в резонанс, ты снова позволяешь ему слишком много. Он ничуть не изменился - совсем. - Практически правду, - он настолько близко, что ей впору уловить его запах, отчего голова кругом идет. Она вспыхивает бумажным фонариком, сгорая дотла, откуда столько сомнительных частиц в словах? - Рассказала правду, потому что это прошлое, это больше ничего не значит. Ей нелегко говорить об этом, кровь приливает к щекам и сворачивается от высоких температур. Джейн тщательно подбирает каждое слово, опустив ресницы: мысли беспорядочно рассеиваются / слова путаются, если смотреть прямо в глаза. Она втягивает носом воздух, обнимая плечи руками, сгоняя с них предательских мурашек от одной лишь опасной близости с проклятым Престоном. Самое ужасное, что Майкл во всем прав [с ним непростительно хорошо настолько, что все вокруг теряет очертания] бессмысленно отрицать, отпираться, но она собирается сопротивляться до конца / до упора. Ей бы ответить на провокацию, но Джейн отчаянно злится, когда неосознанно тянется за ним, всеми клеточками тела подчиняясь той власти, с которой он играет словно с огнем. - Стивен считает, что таких историй слишком много в колледжах, - голос срывается, отклоняясь от допустимой нормы, не попадая в высокие ноты. Воспитание не позволяет прогнать его прочь, но Джейн держится стойким оловянным солдатиком, наспех заполняя тонкие трещинки каким-то демонстративным высокомерием, наконец решаясь взглянуть выше его шеи. Это напоминает забытую детскую игру, в которой правила выдумываются на ходу. Она горько усмехается [запинаясь / заикаясь], потому что врать с детства не умеет.  - Похоже на правду, так ведь? Откуда ему знать, ведь сейчас из центнеров его безразличия можно лепить ледяные скульптуры, теперь ему наплевать [а было ли когда-то не-?]. Она ловит себя на мысли, что затаила дыхание в ожидании ответа на этот вопрос. Она бы голыми руками выцарапала из своей памяти его клятвенные обещания / как он говорил, будто действительно не сможет жить без нее, сейчас самодовольная улыбка на его лице затягивает эти рубцы, намертво убивая в ней какие-то призрачные надежды, задевая ее немного сильнее, чем должно бы. - Тебе же лучше знать. Ты сможешь кучу таких вспомнить. Сколько? До меня, после? Во время? Джейн на секунду забывается, с головой укрываясь спрятанными глубоко внутри обидами, множа открытые раны, что теперь прорастают в ней новыми ветвями крапивы, и шагает прямо ему навстречу, с вызовом, спускается на ступеньку ниже, теперь заглядывая в его глаза снизу вверх. То чувство, что мяч перешел на ее половину поля, на миг внушает обманчивой уверенности. Вокруг Майкла Престона всегда вилось множество девушек на любой вкус; она мечтала стать одной единственной, а стала одной из. И хочется не то плакать от обиды, не то смеяться истерично до слез - она ограничивается нервным смешком. - Ты? Ревновал бы? Ты всегда оказывался по другую сторону. Разве можно изменить привычный порядок вещей, остановить ход времени, добавить лишний час в сутках, изменить того, кто этого не хочет? Об этом слагались легенды, о чудовище, что в полночь превращается в прекрасного принца, и Джейн подумала, что сможет противостоять всему миру; ради него пойти на все и против всех, бороться против целой Вселенной. Среди тысячи ассоциаций она все еще безошибочно выхватит ту горькую, что ядовитым дымом, душистым табаком отравляет легкие запахом его сигарет [которые она постоянно отбирала у него, читая нотации о вреде курения // которые услышит, почувствует за сотни километров]. Увы, нет ничего теплее утыкаться носом куда-то ему в плечо / шею и прятать замершие руки у него под курткой. Увы, нет ничего обманчивее счастья рядом с ним, что ослепляет и дурачит; он приучает, а после равняет с землей. Скажете, глупо? Скажете, нельзя ставить его имя в приоритете, выше собственного будущего супруга? Скажете, обязательно скажете. Она бы рада забыть, как давилась слезами, лишь бы он не услышал за семью замками, врезанными в холодную железную дверь. Как переломившись пополам / в три погибели, обнимала себя руками все сильнее, в надежде заполнить ноющую пустоту, от которой едва не лезла на стены. Лишь бы не сбросить снова все накрученные счетчики и не впустить на порог очередную боль, ставшую фантомной. В артериях и венах стыла кровь от неясного страха. Она не боялась увидеть его, но боялась вновь поверить наизусть выученным словам, как школьники учат таблицу умножения. Глупая! На ней смыкается ледяной капкан, из которого вовремя выхватывает ее Стивен, возвратившись в коридор. Это словно щелкает тебя по носу, Джейн чуть было не отскакивает от Престона на безопасное расстояние, как будто подростков только что застукали за чем-то незаконным. В ее глазах безуспешно скрытое облегчение, по выражениям на ее лице и вовсе можно читать также легко, как читают азбуку. Стивен извиняется, потому что ему срочно понадобилось ехать на свою ненаглядную работу и просит Майкла отвести Джейн на примерку свадебного платья вместо него. У нее в запасе миллион убедительных доводов против и столько же поводов рассердиться, но вместо этого Джейн льнет к нему, а жених словно в издевку целомудренно касается губами ее лба. Она мысленно убеждает себя, что порой нужно искрам и фейерверку предпочитать тихий ужин при свечах, резко оборачиваясь к Престону. - Я не хочу, чтобы он знал о нас больше, чем знает сейчас. Отчеканивает каждое слово, от каждого сквозит сомнением. Стивен замечательный, он заслуживает просторных апартаментов, а не скромного уголка, отведенного для него в сердце. Она непроизвольно заворачивается в свой махровый халат, складывает руки на груди и втягивает шею в свою раковину, когда произносит то самое "о нас", мысленно отождествляя слова с неизлечимыми воспоминаниями / на подсознательном уровне выстраивая очередной невидимый барьер. Ей становится нехорошо от одной только мысли, что придется проводить слишком много времени наедине с Майклом Престоном, чье имя в ее голове давно находилось под строжайшим запретом. Ей вредно раз за разом соль рассыпать по живому, даже если он теперь олицетворение спокойствия и порядка. Такие люди, как он, вообще вправе носить жетоны? Она не осмелела, показное равнодушие насквозь фальшиво, она дрожит как осиновый лист и кажется, будто эти вибрации импульсами передаются по воздуху. - Что ж, если мой муж так помешался на моей безопасности... не понимаю, почему из десятка домов на этой улице ты зашел именно в наш? [Тебе бывать здесь часто, будто поселиться в моей голове недостаточно]. Она будто бы готова выть, вскидывая руки в недоумении. - Скажи, что ты здесь случайно. Вырванная из контекста фраза звучит трагикомично и больно, звучит почти искренне, фраза, в которую и хочется и не хочется верить в равной степени. - И что же будет дальше? Может будет лучше, если ты сам как-нибудь уволишься, а я притворюсь, будто мне жаль? Эта роль ей не к лицу и не по вкусу: как вести себя, не знает. Продолжает говорить - это нервное, скрываясь за дверью ванной / прислоняясь к ней с обратной стороны, чтобы устоять на ногах; какими бы неслучайными были встречи, швея уже недовольно поглядывает на часы. Ей нужно бежать от него со всех ног, как от огня, как от чумы и если не на край земли, то хотя бы на примерку свадебного платья. Судьба сталкивает их нос к носу / лбами в буквальном смысле; почему сейчас? Зачем?